Перейти к разделу.
А. Н. Федорова
Иван Куратов в Усть-Сысольске
Общественное движение 1860-х годов всколыхнуло всю Россию, обусловило появление разночинца как главного массового деятеля и освободительного движения вообще, и демократической бесцензурной печати в частности. Одним из таких молодых патриотов 60-х годов, первым из общественных деятелей и писателей, вышедших из среды коми народа, был и Иван Куратов. В становлении его мировоззрения и поэзии особое значение имел устьсысольский период.
Весной 1860 года И. Куратов последний раз сдавал экзамены в духовной семинарии. Перед ним снова и снова неотвязно вставал вопрос, что делать дальше. Для большинства воспитанников дорога была ясна: если хорошо учился, то место священника в хорошем приходе обеспечено, если учился неважно, то дьяконом на худой конец всегда можно стать. Однако в 60-е годы в стенах духовных семинарий были юноши, отвергавшие свое будущее духовное звание и стремившиеся найти применение своим дарованиям в других областях, связанных с наукой, жизнью, борьбой. К ним относился и Куратов. Поповская ряса была ему ненавистна. Он видел перед собой высокие идеалы в деятельности Чернышевского, Добролюбова и других демократов 60-х годов и стремился пойти трудным и тернистым путем человека, отдающего жизнь служению родному народу.
И. Куратову хотелось вырваться из затхлой среды духовного сословия, окунуться в новую действительность, быть в гуще общественной жизни. Чтобы осуществить свою мечту об учебе, поэт еще до окончания семинарии в июле 1860 года подает прошение ректору семинарии с просьбой разрешить ему отправиться в Москву держать экзамены. Приехав в Москву в августе 1860 года, он здесь пробыл до апреля 1861 года. Мы не располагаем никакими данными, раскрывающими подробности его пребывания в Москве. Лишь в некрологе поэту имеется упоминание, что он был вынужден оставить духовную академию в связи со студенческими волнениями, возникшими в 60-х годах. Автором некролога, подписавшимся инициалами Л. С-н, можно предположить его друга и сослуживца Соина, ряд лет работавшего вместе с ним в Семиречье.
Дальнейшее творчество И. Куратова показывает, что этот период имел плодотворное значение для его духовного роста и возмужания поэтического таланта, для значительного расширения кругозора и укрепления демократических принципов его поэзии.
Весной 1861 года И. Куратов решил вернуться в родные края. В Москве он жил в страшной нужде, не было средств даже вернуться обратно на родину, хотя бы до Вологды. Земляки собрали ему деньги, необходимые на дорогу.
В конце марта 1861 года Куратов уже снова в Вологде и подает прошение о назначении его на должность учителя. Заявление обсуждают на заседании правления Вологодской семинарии 1 апреля 1861 года: «Докладывано прошение студента Ивана Куратова, окончившего поприще наук в первом классе высшего отделения Вологодской семинарии под № 9 в июле минувшего I860 года, об определении его на вакансию учителя первого класса. Усть-сысольского духовно-приходского училища, каковая должность по перемещении учителя Крутикова состоит вакантною» с 30 марта 1861 года. По журналу правления от 27 марта 1861 г. предположено было для замещения сей должности иметь в виду студента Воронцова, как природного зырянина, если он того сам пожелает но Воронцов, ни прочие студенты, просившие об определении на вакансию учителя причетнического класса, не пожелали поступить на службу в отдаленное Усть-сысольское духовно- приходское училище.
Студент И. Куратов, просящий ныне об определении на вакансию учителя первого класса Усть-сысольского духовно-приходского училища, также природный зырянин и может быть весьма полезен при первоначальном обучении детей зырянского края».
Его охотно определяют на эту должность, потому что никто из вновь окончивших семинаристов не только со званием «студента», но и второразрядных, не пожелал ехать в это отдаленное училище на нищенское жалование, на 100 руб. в год.
В Усть-Сысольске И. Куратов нашел людей, близких по взглядам и убеждениям, и быстро сошелся с ними. Постоянное общение с этими людьми, сочувствовавшими общественному движению 60-х годов, чтение книг и журналов скрашивало жизнь поэта не давало чувствовать свою оторванность от передового общественного движения. В эти годы молодой поэт был особенно близок с П. И. Войнаральским, бывшим студентом Московского университета, исключенным осенью 1861 года за участие в студенческих волнениях и высланным по «высочайшему повелению» в отдаленный уездный городок Усть-Сысольск. Близким его другом был П.В. Кокшаров, учитель истории и географии Усть-сысольского уездного училища, студент Петербургского университета, также исключенный за участие в студенческих волнениях и высланный под надзор родителей.
В Усть-Сысольске И. Куратов много времени уделяет чтению. Для приобретения литературы он урывал деньги из своего жалкого учительского жалования, брал книги из общественной библиотеки и из частных библиотек. Усть-сысольская общественная библиотека была основана еще в 1837 году. К организации библиотеки, по воспоминаниям старожилов, имел отношение Н. И. Надеждин, отбывший здесь ссылку в 1836—.1838 годах за напечатание «Философического письма» П. Я. Чаадаева. Однако фонды библиотеки были в жалком состоянии, так как ввиду скудности средств они очень мало пополнялись новыми книгами.
Энергия и работоспособность И. Куратова, разнообразие его деятельности в Усть-Сысольске просто поразительны. Он создал ряд замечательных стихотворений и поэм, успешно занимался переводом произведений русских и западноевропейских поэтов, изучал жизнь своего народа, его экономическое состояние, собирал произведения устно-поэтического творчества, работал над созданием грамматики родного языка. Сохранившиеся конспекты и замечания И. Куратова говорят о широких и разнообразных интересах. Его внимание привлекают литература, искусство, философия, политэкономия, история.
Исключительно большое значение в формировании демократических убеждений поэта, его материалистических взглядов имел журнал «Современник». Направление творчества, как и конкретные оценки коренных социально-политических и социально-философских проблем действительности идут в русле идеологии «Современника» и тех прогрессивных журналов, которые разделяли позиции этого журнала. Рецензия Зайцева на книгу Катрфака «Единство рода человеческого», напечатанная в «Русском слове» и содержащая чрезвычайно реакционное оправдание рабства цветных народов, вызвала возмущение со стороны «Современника». «Современник» дал резкий отпор Зайцеву, отстаивая право каждого народа на свободу. Разделяя мнение органа революционной демократии, Куратов в своих заметках на примерах исторического прошлого разных стран доказывает, что в своем развитии наиболее отстали и ближе всего к состоянию рабства находятся те народы, которые не были вовлечены в борьбу, боятся ее, остаются в стороне от движения. Видя в рабстве категорию историческую, преходящую, вынося ему безжалостный приговор, признавая движение и борьбу основным средством общественного развития, И. Куратов смыкается здесь с революционными демократами.
Эту близость можно проследить и в других вопросах. Круг проблем, поднимаемых в журнале «Современник», в частности вопросы политэкономии и философии, постоянно интересовали молодого поэта. Его замечание относительно полемики журналов «Современник» и «Русское слово» по вопросам философии позволяет сделать определенный вывод о том, какому философскому направлению он отдавал предпочтение. Между журналами двух различных демократических групп в течение 1864—1865 годов шла ожесточенная полемика по целому ряду вопросов, в том числе и по философским. Антонович, по своим мировоззренческим позициям близко стоявший к Чернышевскому, выступал на страницах «Современника» с материалистическими статьями, вскрывая вульгарный материализм философских работ Зайцева, оставлявших лазейки для идеализма. Прочитав книгу Шопенгауэра «Мир как воля и представление», а затем ряд полемических статей, И. А. .Куратов заметил: «О Шопенгауэре у нас писали В. Зайцев и А. Антонович. Можно бы и не писать о Шопенгауэрах. В. Зайцев у нас венчал Шопенгауэра, а Антонович развенчал. Если идеалистическая философия падает, то уж пора. Надо же и честь знать!»
Его замечание относительно полемики Антоновича и Зайцева о философии Шопенгауэра ясно и определенно: И. Куратов — сторонник материалистической школы и совершенно правильно оценивает идеалистическую философию как систему реакционную, отжившую свой век.
В усть-сысольский период жизни окончательно складываются эстетические вкусы поэта, его взгляды на задачи искусства. Литературные его воззрения формировались в обстановке ожесточенной литературной борьбы 60-х годов в России. Революционно-демократическая эстетика прежде всего. боролась за народность, реализм и высокую идейность в искусстве.
И. Куратов в своей поэзии стремится только к художественной правде. Исходя, из этих позиций, защищая реализм, поэт высоко, оценивал творчество Шекспира, Пушкина, Гоголя. Поэт восторженно относится к поэзии А. С. Пушкина. В духе идей шестидесятников поэт утверждает, что художник обязан освещать вопросы, нужные и важные для народа, что искусство должно стать достоянием народа, но не узкой группы избранных лиц. Писателям и поэтам необходимо быть гражданами своей страны, а не космополитами-идеалистами, закрывающими глаза на тяжелое положение и страдания народных масс.
Жизнь в Усть-Сысольске открывала перед И. Куратовым широкие возможности общения с населением родного края, изучения его быта, культуры. Он часто бывает на вечеринках молодежи, на сельских празднествах и ярмарках, ездит в далекие глухие деревни, прислушивается к народным песням. Он своими глазами хочет увидеть реальную жизнь народа, вникнуть в его нужды, познать его радости и горести. Если поэту раньше казалось, что он достаточно хорошо знает свой народ и его жизнь, то теперь, когда перед ним воочию предстало море человеческого горя и страдания, он убеждается, что прежние впечатления были слабы и бледны.
Близкое знакомство с жизнью простого народа позволило И. Куратову познать печальную участь крестьянина, задавленного нуждой, непомерными налогами и поборами.
Все, начиная со станового и кончая плутоватым сельским писарем, стараются обмануть мужика, нагнать на него страх и ужас. Помощи и поддержки ему ждать неоткуда. Поэт с горечью спрашивает: «Что прикажете зырянам помнить? Проезды губернских чинов, полошащих и ставящих на ногу целые общества, загоняющих бедных зырянских кляч и пробующих крепость своих кулаков
на рылах и зубах самих зырян... Проедет губернский Юпитер — и в продолжение полугода зыряне, оправляясь от страха, произведенного им, опять продолжают жить так тихо, что водой не замутить».
Видя бедственное положение родного народа, И. Куратов ищет пути помочь ему, улучшить его жизнь. Как и многие демократы - просветители того времени, поэт был убежден, что самодержавие основывает угнетение и эксплуатацию народов на темноте и невежестве народных масс. Поэтому основным фактором, который мог бы сделать коми народ «умнее и богаче», помочь ему вырваться из постоянной нужды и голода, из-под гнета, И. Куратов считал просвещение. В распространении знаний среди широких масс большую роль должно сыграть обучение на родном языке. Он упорно работает над созданием грамматики коми-зырянского языка и в Усть-Сысольске завершает её. Поэт полон горячего желания распространить культуру и просвещение не только среди родного коми народа, но и среди других малых народностей. Просвещение, по его мнению, должно распространяться среди коми, ненцев, оно должно перешагнуть за Урал и сделаться там достоянием «братьев остяков» (ханты). Заботясь о распространении грамотности среди родственных народностей, он с увлечением работает над материалами для грамматики для марийского и удмуртского языков, изучает устное на родное творчество этих народностей.
Вопросы языка И. Куратов не изолировал от более широких проблем. Развитие культуры коми он мыслит только на основе русской прогрессивной культуры; выступает против национальной замкнутости, против того, чтобы национальные интересы коми народа отделить от интересов его соседей и в первую очередь от русского народа. На споры своих современников о судьбах коми народа он отвечает:
Мед нö коркö лоас коми
Роч кöть, яран, кöть суоми,
Кöть а коми водö ло ми,—
Мывкыдджык да озырджык
Лоам мед, кöть этшаник.
Пусть, представим, будет коми
Русским, ненцем, хоть — суоми,
Все равно судьбу мы сломим,—
Об одном мечту лелеем:
Быть культурней, быть умнее!
(Перевод И. Молчанова)
Поэтическая зрелость И. Куратова в усть-сысольский период проявляется в расширении тематики и возросшем художественном мастерстве. Его лирика охватывает основные стороны жизни народа. Основным ее героем становится человек-труженик. И. Куратов никогда не стоял в стороне от жизни и вопросов современности. От его стихов веет дыханием тех лет. Чаяния и мечты, горести и страдания, сокровенные помыслы людей 60-х годов — все это можно найти в его стихах. Жизнь и поэзия сливались для него воедино. Впечатляющая сила слова, правда глубоких мыслей, больших стремлений и светлых надежд зрела у него в кровной близости к самой жизни, в органическом единстве общественной деятельности и творчества.
Жизнь коми народа изображается с позиций передовой демократической литературы шестидесятых годов. Он далек от идеализации деревенской действительности и мужика и не приукрашивает жизнь крестьянства, как это делали либеральные писатели и славянофилы. В изображений народной жизни поэт следует основному требованию Н. Г. Чернышевского о народе писать «правду без всяких прикрас». Он не только реалистически верен действительности, но и оценивает ее критически, не только наблюдает за жизнью внимательным взглядом талантливого художника, но и произносит свой приговор над явлениями жизни. В его стихотворениях выражены характерные черты демократической поэзии: горячее сочувствие народу и защита его интересов, сострадание и любовь к угнетенным, редко отрицательное отношение к эксплуататорам и угнетателям народа.
Тема народа, судьбы коми крестьянства занимают основное место в поэзии И. Куратова. Идейно-художественное развитие его поэтического дарования шло в тесной связи с жизнью народа и его устного поэтического творчества. Опираясь на устное народное творчество, поэт сумел правдиво и реалистически показать трудовой мир крестьянства, типичные черты народного характера.
Поэт видит в крестьянине не только безмолвного и забитого страдальца, чья участь не может не вызвать сочувствия. Крестьянин в его стихотворениях прежде всего неутомимый труженик, обладающий высокими душевными качествами трудового человека. Во всех случаях жизни он умеет сохранить свое человеческое достоинство, стойкость и мужество. Трудовой народ, изображенный в упорной и тяжелой работе и в короткие моменты радости и веселья, предстает перед нами в стихотворениях «Мича нылой, муса аканьой» (,Красавица, душа-девица), «Пöч» (Старуха), «Тима, дерт, нин пöрысь» (Тима, конечно, уже стар), «Гöль зон» (Парень - бедняк), «Грездса ныв карса баринлы» (Деревенская девушка городскому барину), «Пöрысь ныв» (Старая дева), «Видзöд, эстöн жырыс» (Посмотри, вот комната), «Сьыланкывъяс да прибауткаяс» (Песни и прибаутки), «Коми бал», «Синтöм польö» (Слепой старик), «Закар ордын» (У Захара) и в ряде других произведений.
Лирический герой в произведениях И. Куратова неотделим от народа. Воплощая в нем лучшие черты, присущие народу, поэт прославляет его трудолюбие, смелость и отвагу.
Образы крестьян-тружеников в стихах И. Куратова выписаны с большой симпатией. Вот слепой старик, вынужденный и на склоне лет добывать себе пропитание тяжелым трудом («Слепой старик»), В его ловких умелых руках нуждается вся деревня - живому он лапти сплетет, мертвому домовину сколотит. Шутник и балагур Тима, проживший долгую трудную жизнь, не утратил своей жизнерадостности.
Годы изнурительного труда неизбежно накладывают свой отпечаток на человека. Вот перед нами древняя старуха в селе, опустевшем в летнюю страду («Старуха»). Она уже не может работать на полях, на сенокосе, но «привычка к труду благородная» не дает ей сидеть без дела: она прядет свою бесконечную пряжу, а безрадостные думы переносят ее в Сибирь, где находится сын. Поэт реалистическими, умело подобранными деталями создает яркий образ старой крестьянки и выразительную картину быта коми крестьянства. У старухи лицо и руки потемнели от времени и жизненных невзгод, горе и заботы избороздили глубокими морщинами лоб, не улыбаются сурово сжатые морщинистые губы, только в постоянной работе находит она себе утешение... Ее характеристика дополняется бытовыми штрихами старуха сидит за прялкой, к которой привязана большая борода кудели кот моется рядом будет гость нежданный иногда тишина нарушается упавшим сверху коромыслом или пестом, непрочно положенными дряхлой рукой кажется старухе, что это скорую смерть предвещает ее орт.
Героям многих стихотворений И. Куратова присущи лучшие черты народа: стойкость и мужество, умение противопостоять любым жизненным невзгодам. Стремясь к счастью: и довольству, они отстаивают свое человеческое достоинство, находят радость в повседневном труде, опоэтизированном их мечтами и стремлениями. Молодецкой удалью, беззаботностью и задором юности наполнен молодой бедняк в стихотворении «Гöль зон» (Парень-бедняк), которого не удручает собственная бедность и необеспеченность. Он выше всего ценит свою свободу и других призывает жить независимо ни от кого. Он счастлив ощущением своей силы, здоровья и молодости, и его не сушат зависть и жадность, как богатея. Однако заключительные строки говорят о том, что поэт в этот образ вкладывает и более глубокое содержание. Молодой человек видит и знает, как тяжела и безрадостна жизнь бедняка, как несправедлива к нему судьба, потому он песней старается скрасить свои скитания, затаив в сердце все печальное.
В стихотворениях, посвященных труженикам-крестьянам, И. Куратов с большой симпатией говорит о деревенской девушке, которая дает гневный отпор соблазнителю-барину («Грездса ныв карса баринлы»—Сельская девушка городскому барину). Большая душевная сила и нравственная чистота молодой крестьянки, смело отстаивающей свою честь и достоинство, раскрываются в суровой отповеди, которую она дает богатому ловеласу. Она отвергает его любовь вместе с его щедрыми обещаниями дать ей достаток, спокойную и легкую жизнь в городе.
В таких поэтических образах угадываются высокие душевные качества народного характера. Честные и правдивые, трудолюбивые, смелые и отважные, герои И. Куратова протестуют против унижения человеческой личности, свою мораль трудового человека противопоставляют жадности и лживости богатеев. Парень-бедняк и деревенская девушка привлекательны своим оптимизмом, верой в собственные силы, стремлением отстоять выстраданное счастье.
Народные обычаи и традиции ярко и своеобразно отразились в поэзии И. Куратова. В ряде жанровых картин он запечатлел досуг коми крестьянина, праздничные сходки и веселье молодежи. После тяжелого трудового дня, в долгие зимние вечера при скудном свете лучины в тесной и дымной избе собираются бедняки — отвести душу. В небольшом стихотворении «Видзöд — эстöн жырыс» (Посмотри — вот комнатка) дается сценка деревенских посиделок. Хотя вся изба величиной с лукошко - в нее набилось человек двадцать, влюбленные парочки и здесь ухитряются найти укромный уголок. Народу все прибывает, но опоздавших девушек не беспокоит, что они могут остаться без места: колени любимого всегда их приютят...
Красочный эпизод народной жизни лег в основу стихотворения «Коми бал». Здесь бал особый, здесь нет богато одетых гостей, пышных, просторных зал, это бал народный. Всякий, кто ни зайдет сюда, желанный гость. Здесь все на равных правах, нет разделения по чинам, занимаемому положению и богатству. В этой убогой крестьянской избе веселятся искренне и от всей души, и женщины с маленькими детьми, старики и старухи, и детишки, набившиеся на печку и полати, и лихо отплясывающая веселая молодежь.
Эти небольшие бытовые картины о жизни коми трудового крестьянства возникли из непосредственных наблюдений поэта.
В постоянном общении с народом он черпал новые темы творчества, новые образы, яркие сочные краски для своих произведений. Здесь типы крестьян изображены с глубокой симпатией и в то же время с теплым юмором. В стихах И. Куратова уже отчетливо обозначается характерный для его поэтического мастерства композиционный прием — построение на резких контрастах. Очень часто эпические по характеру изображения, юмористические жанровые зарисовки сменяются глубоко лирическими размышлениями, в которых можно слышать элегические нотки.
В усть-сысольский период поэт смело шел навстречу острым темам современности. Гражданские мотивы, сатирические тенденции в творчестве молодого поэта крепли и развивались под благотворным воздействием русской демократической поэзии. И. Куратов, как и другие шестидесятники, был под обаянием «музы гнева и печали». Он уже видит высшее призвание художника в труде для блага родины, в борьбе за счастье и свободу народа и это выражает в своем творчестве. В поэзии И. Куратова впервые зазвучал голос маленького бесписьменного народа, затерянного в глуши беспредельных северных лесов, обреченного в течение столетий на безгласную покорность и молчаливое терпение. До него лишь в устных легендах, бывальщинах и песнях народ мог выразить свои извечные горести и редкие радости, в остроумных и едких сказках излить свое негодование против многочисленных притеснителей: кулаков-богатеев, купцов, попов.
В середине 60-х годов в поэзии И. Куратова особенно сильно начинают звучать мотивы гражданской лирики, возникшие, несомненно, под влиянием общего направления русской литературы.
Большой силы и глубины реалистического обобщения исполнено стихотворение «Вöтъяс» (Сны), в нем бичуется порочность всего бюрократического строя. Разоблачение общественной несправедливости и социального зла в форме сна — прием, широко распространенный в демократической литературе. В своем стихотворении «Сны» Куратов, мастерски используя эту традицию демократической литературы, разоблачает те стороны жизни, которые вызывали гнев и возмущение передовых людей России. Олицетворением грубого произвола полицейского режима для И. Куратова являются становой пристав, побоями выколачивающий подати у крестьян; корыстолюбивый судья, который, не довольствуясь взяткой, и без того непосильной для обнищавших мужиков, просит еще прибавки; жадный писарь, наживающийся на деревенской темноте.
Засилье полицейского режима, мракобесие, тогдашняя российская действительность И. Куратову кажутся удушливым мраком, окутавшим с давних времен всю страну... В стихотворении Пемыд» (Мрак) он говорит о господствующей повсюду темной реакции, душащей все передовое, светлое, прекрасное; этот вампир – душитель — царское правительство. Трудно найти в этой темноте честных передовых людей, им приходится особенно тяжко, их ждет неизбежная гибель.
Тяжелые картины народной жизни, однако, не приводят И. Куратова к отчаянию и пессимизму, не внушают ему безнадежные выводы. Видя тот жестокий произвол, гнет и унижения, которым подвергался народ, поэт смело выступал на защиту его прав. Именно в плане предостережения угнетателям его привлек образ богатыря Самсона, который олицетворял силу и мощь скованного народа. В противоположность произведениям, близко придерживающимся библейского сюжета, И. Куратов сосредоточил все внимание на возмущении и протесте богатыря, усилив тем самым социальное звучание легенды. Воспользовавшись временным бессилием богатыря, враги выкололи ему глаза и привели на потеху богачам. Но ослепленный богатырь не хочет больше терпеть. В могучем порыве он потрясает колонны, рушится здание, погребая под развалинами все живое, погибает и сам Самсон. Так, стремление к свободе оказывается сильнее страха смерти.
И. Куратов, страстно желавший видеть свой край счастливым и свободным, мечтавший о лучшем будущем для своего народа, протестуя против нищеты и бесправия, социального угнетения, не видел еще реальной силы, способной изменить существующее положение. Трудовое крестьянство, защитником интересов которого он выступал, веками угнетения и рабства стало инертной массой и было неспособным к решительному выступлению против своих угнетателей. Поэт, как и большинство демократов-просветителей 60-х годов, важнейшим средством изменения существующих порядков считал просвещение и образование народных масс. Поэтому он страстно убеждал своих современников в необходимости писать книги для «простого народа», ввести в школах обучение на родном языке.
И. Куратов в эти годы, большое значение придавая просветительской деятельности, много времени посвящал созданию грамматики родного языка, изучению его. В своей деятельности он не был одинок, у него были друзья и единомышленники. В архиве г. Вологды сохранились материалы о его братьях Василии, Афанасии и, Николае. Василий, живя вдали от родного края, в Вологодчине, пишет брату Афанасию письма, в которых, очевидно, делится своими мыслями о необходимости распространения грамоты и просвещения в селах, где живут братья. И действительно, Вонифатий и Николай при своем доме открывают школы и учат безвозмездно крестьянских детей. Деятельность Василия и Афанасия вызывает недовольство, их отдают под особый надзор начальства. Братьев Куратовых подозревают в принадлежности к какому-то обществу, и Вологодская духовная консистория просит выяснить, «не существует ли в Зырянском крае какое-то братство или потаенное скопище людей», к которому они принадлежат.
И. Куратов в то время жил и работал в Усть-Сысольске и поддерживал тесную связь с братом Афанасием, часто бывал у него в селе Межадоре, и Афанасий также приезжал в город. Деятельность И. Куратова вызывала пристальный интерес и настороженность начальства.
Последние годы пребывания поэта в Усть-Сысольске — это годы наступившей реакции, постепенно захлестнувшей все области общественной жизни. В стране усиливается полицейский режим, ширится волна расправ с передовыми людьми, свирепствует цензура, закрываются воскресные школы, доступные для простого народа. Надежды шестидесятников на коренные и незамедлительные изменения русской действительности не оправдались. И все же даже в те годы поэзию И. Куратова согревала большая вера в светлое будущее Родины, в наступление лучших времен для народа. Даже в периоды душевного разлада, тяжких разочарований и жизненных невзгод поэт не терял убежденности в том, что свободное и счастливое будущее неизбежно наступит на земле. В стихотворении «Пемыд» (Тьма), как бы предчувствуя свою гибель в удушающей атмосфере самодержавного строя, поэт выражает надежду на живительный свет солнца, который озарит жизнь людей.
